ТИГРАН КЕОСАЯН: «СЕЙЧАС СОЦИАЛЬНЫЙ ЗАКАЗ — РАЗВЛЕКАТЬ»

Тигран Кеосаян — личность в нашей стране знаменательная. Помимо того, что это режиссер высокого класса, работающий всегда по-честному и снимающий фильмы, после просмотра которых хочется жить, это еще и человек, неравнодушный к тому, что происходит вокруг. Об этом он разговаривает со своими гостями в передаче «Вечер с Тиграном Кеосаяном». Об этом его фильмы «Заяц над бездной», «Мираж», «Ландыш серебристый», «Бедная Саша», «Президент и его внучка», сериал «Мужская работа» и мюзикл «Двенадцать стульев». Что еще скрывается в этом человеке, таком ярком и неоднозначном, журналист РуДата попыталась узнать в беседе с ним.

- Здравствуйте, Тигран Эдмундович! Я прочитала в одном интервью о том, что если бы вы не стали заниматься кино, то занялись бы историей. Так и есть?

- Конечно. Это же очень интересно. Ведь только кажется, что что-то новое происходит вокруг, а на самом деле ничего нового и нет. Я говорю о тех процессах, которые сейчас идут в сознании, в политике, в экономике. Еще раз убеждаешься, что грабли у всех одни и те же, и таких проблем не решить никаким сборищем умных людей. Все циклично-А фильм «Заяц над бездной» вы делали как раз в связи с этим вашим увлечением?

- Нет. Я делал фильм не об истории, а о свободе. Но Брежнев-то — персонаж исторический…

- Он наиболее близок для сознания нашего зрителя. Но его не случайно там никто не называет по фамилии. В принципе я мог делать такую историю про Калигулу, про Нерона, про Рузвельта, но насколько это было бы интересно? Это тема человека у власти, который, на мой взгляд, становится самым зависимым, самым несвободным. Ведь очень важно для самого себя освободиться от каких-то условностей. Мы попытались сделать именно это в картине.

- Вы вообще политизированный человек?

- Так я же программу веду политическую. Я, к счастью, не вовлечен в интересы каких-либо политических сил, ангажирован исключительно своим воспитанием, мировозрением, тем, что вложили в голову папа с мамой и друзья. И если мне что-то не нравится, то я всегда найду возможность сформулировать почему. Но это должно быть не голословно, а основано на впечатлениях, на фактах, на справедливости, на том, что хорошо, а что плохо — никто ведь не отменял эти категории. Но я выражаю именно свой взгляд — это очень важно! И если кто-то со мной согласен, то, значит, я не один такой идиот, которому что-то нравится или не нравится. Мне кажется, в своей программе вы выражаете свое мнение довольно резко. Это специально для того, чтобы хотелось с вами поспорить?

- Секундочку. Дело в том, что сейчас мы говорим об абсолютных вещах. За 300 с лишним эфиров у меня не было ни одного, посвященного кино, театру, искусству, потому что это очень субъективная категория. Правы вы и прав я, даже если мы с вами на диаметрально противоположных позициях. Спор об искусстве всегда глупость. Другое дело, когда я говорю, что если пенсионеры, копаются в баках для помоев, а власти почти ничего не делают, чтобы этого не было, — это плохо; если зарплаты падают, а за воду и за свет вы платите все больше и больше, — это плохо. Как вы думаете, люди, которые занимаются политикой, идут в эту сферу для того, чтобы улучшить что-то в жизни?

- Я думаю, что эпоха романтизма закончилась. У нас она была где-то году в 89-90-м. Но романтиком в политике быть и не нужно. Здесь требуется человек достаточно циничный, жесткий, который может и должен принимать достаточно непопулярные меры. В политике Робин Гуды не нужны, потому что Робин Гуд мыслит слишком простыми категориями — у этого отнять, тому дать. А как сделать так, чтобы один не бездельничал, а работал, а второй продолжал зарабатывать и отдавать часть денег в казну, да так, чтобы его еще не перепутать с тем, у кого нужно отбирать? И главное, чтобы все, что я перечислил, не перешло бы в уголовно-процессуальную форму. В политике очень легко быть популярным, когда у тебя есть газ, нефть. При этом нашей автопромышленности практически не существует, она не конкурентоспособна. Поэтому когда какие-то депутаты рассказывают, что в 2020-м году средняя зарплата россиянина будет 80 тысяч рублей, я такими планами восхищаюсь, но у меня вопрос: «А с какого перепуга?» Это что, фильм «Ширли-мырли»? Алмаз продадим и все переедем на Канары??? Вроде бы мы начали производить то, что хотят и там (за рубежом) тоже. Но пока ведь этого никто не видит. А между тем уже 2010-й год… Я хочу, чтобы все получали большие деньги, чтобы никто ни на кого не косился. Но я хочу понять, как? Просто рассчитывая из того, что нефть и газ будут стоить 300—500 долларов за баррель??? Тогда, конечно, мы будем в шоколаде. Я не экономист, я просто человек, который в меру своих сил интересуется и сопоставляет информацию. И я понимаю, что обеспечить высокий уровень жизни низкой производительностью труда невозможно, если ты не султан от Брунея. А у нас совсем не та страна. - На ваш взгляд, изменилось ли кино за десять лет, прошедшие с 90-х?

- Кино очень чутко реагирует на заказ социальный.

- А какой он сейчас?

- Заказ развлекать.

- А тогда его не было?

- Нет. Тогда надо было пугать, показать через увеличительное стекло, с чем мы расстаемся, — имеются ввиду советские устои. Тогда было то, что называют словом чернуха. Россия — страна крайностей. У нас фильм «Реальная любовь» снять невозможно. У нас должен быть или «Юрьев день», грубо говоря, или «Невеста любой ценой». Или «Самый лучший фильм»…

- Ну, «Невеста любой ценой» переплюнула «Самый лучший фильм», на мой взгляд, по глобальному непрофессионализму и ужасу. «Самый лучший фильм» — это вкусовщина. А здесь уже об отсутствии профессии можно говорить. Такие вот крайности. Середина у нас воспринимается как болото. Но середина ведь есть во всем мире. Это значит, что там есть устоявшаяся традиция: вот это семейные фильмы, вот это триллер, это еще что-то. Там есть подразделения. У нас же ничего такого нет. У нас чернуха и светляк такой, что можно ослепнуть. Сейчас вот так. Сейчас ни под каким предлогом не пойдет в кинотеатрах что-то наподобие «Маленькой Веры», которая была в середине 80-х. Она бы сейчас провалилась в кинотеатрах, а тогда она была лидером проката. Не тот заказ, все, кончилось.

- Но то, что вы делаете, мне кажется, и есть семейное кино.

- Я делаю то, что мне нравится. Это просто кино, которое соответствует моему мироощущению и моему желанию того, каким я хотел бы видеть этот мир. Вот и все. Я ни в каких стримах не участвую — ни в main, ни в festival. Я считаю, что я достаточно давно на этом рынке труда, и могу позволить себе вообще любые эксперименты — у меня просто есть такая возможность. И если я когда-то обращаюсь к кино, то есть к своей первой профессии, то это должно быть честно. И то, что я могу финансово прожить без кино, является гарантией того, что я это делаю именно честно. Это очень важно.

- А ведь это как раз то, чего сейчас в нашей стране и не хватает.

- Так получилось, что в эпоху кинотеатров я выпустил только две картины (прим.: «Заяц над бездной» и «Мираж»). «Бедная Саша», «Ландыш серебристый», «Президент и его внучка» били рекорды аудитории, когда был только телевизор. Поэтому я слежу за судьбой фильма в прокате только поначалу, а потом уже все, я на процесс никак не влияю.

- Вы действительно хотели снять фильм о войне?

- Да. Но честно скажу, у меня нет сейчас ни-ка-ких проектов. Но, например, я до последнего и не предполагал, что буду снимать «Заяц над бездной», вплоть до того момента, пока не закрыл его сценарий, который только что прочитал. А ровно через 5 дней я нашел деньги для съемок. Это приходит в момент. Ты просто понимаешь, что без этого не можешь. Только так, наверное, и возможно работать. В моей жизни что-то важное приходило всегда само. Я не придумывал себе, что теперь у меня приоритет вот такой. Я ушел из кино ставить и продюсировать мюзикл и 2,5 года этим занимался. Мне это было очень интересно. И моя программа — это тоже какой-то вызов.

- Вы смотрите то кино, которое совсем новое?

- Смотрю, к несчастью…

- Не нравится совсем?

- Практически ничего. На то есть основания. Из того, что я могу сказать, что да, это хорошо, разве только «Простые вещи». Экран — он ведь все показывает. Все мы, режиссеры, боремся с комплексами, но их не должно быть на экране. А еще есть амбиции, штука очень интимная. В том, что я сейчас вижу в кино, сразу бросается в глаза масса заложенных в детстве комплексов и какие-то фантастические амбиции, когда мне понятно, что человек врет, при том что никакого бинома Ньютона тут нет, снять это — первый класс, вторая четверть, а он на что-то там рассчитывает. Так называемое авторское кино и так называемое жлобское кино уже давно перемешались. Одни работают на потребу критиков и фестивальщиков, другие на потребу людей с совершенно низкими вкусами. Только кажется, что эти два направления на диаметральных полюсах, на самом деле они вместе.

- Вы говорите, что они лживы. Они кому врут? Себе?

- Балабанов, который смотрит на мир глазами режиссера, снявшего «Груз-200», если он такой честный, должен повеситься или заняться самосожжением. А он же замечательно пользуется благами этой жизни. Это как нынешние рокеры. Рок в Советском союзе начинался с котельных в Питере, играли прямо на угле. А теперь эти рокеры поют тоже самое, ходят в тех же обносках, но ездят уж на джипах «Рэндж ровер», у них квартиры с евроремонтом на Невском. Человек стремится к хорошей жизни, но если ты уже чем-то переболел, перешел на другую стадию, то говори о том, что тебе сейчас интересно. С точки зрения математической вероятности, с моей стороны было огромным риском снять «Зайца над бездной». И критик Шилова сказала мне гениальную фразу: «Вы знаете, Тигран, в какой-то момент мне показалось, что вы сняли авторское кино…» В этой фразе просто магия и ее разоблачение. Сразу понимаешь, в каких узких коридорах существуют люди. Это уже шоры. Ведь нет понятия авторское и не авторское кино. Кино есть скучное и нескучное. А дальше уже идет вкус, чувство меры, и у каждого они разные.

27 октября 2009 года, корреспондент Евгения Гутникова специально для www.rudata.ru