Эхо Москвы / Передача "Дифирамб" / гость - Тигран Кеосаян

http://www.echo.msk.ru/programs/dithyramb/580909-echo.phtml
Дата : 29.03.2009
Передача : Дифирамб
Ведущие : Алексей Венедиктов
Гости : Тигран Кеосаян
Часть 1

А.ВЕНЕДИКТОВ: Воспользовавшись отпуском Ксении Лариной, я позвал Тиграна Кеосаяна. Привет!
Т.КЕОСАЯН: Здрасьте!
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я только сразу хочу сказать, что наши победители, те, кто в «Книжное казино» выиграл – я не успел сказать… Вот ты знал, например, что Гоголь… что Достоевский играл в любительском спектакле Гоголя «Ревизор»? Ты знал вот раньше?
Т.КЕОСАЯН: Ну, мог допустить.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Допустить – да.
Т.КЕОСАЯН: Ну, наверное.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но кого играл? У нас народ же… у нас народ писал сразу: Городничий или Хлестаков.
Т.КЕОСАЯН: Кто, Достоевский?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Шпекин! Почтмейстер!
Т.КЕОСАЯН: Да, я думаю… он был средний артист, я могу сказать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, и на второй вопрос, кто в третьем томе «Мертвых душ» кроме Чичикова мог бы быть… Плюшкин – самый народный герой.
Т.КЕОСАЯН: Ну да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Самый народный герой. Кстати, тут наши слушатели предложили мне… мы же, когда шли президентские выборы, мы же проводили среди литературных персонажей такие выборы, очень много – через сайт, через… У нас кот Бегемот оказался самый лучший президент для России.
Т.КЕОСАЯН: (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: И тут мне сейчас предложили к 200-летию Гоголя среди гоголевских персонажей из «Мертвых душ».
Т.КЕОСАЯН: Да…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Как ты думаешь, кто бы для России подошел лучше всего из «Мертвых душ» или вообще, из гоголевских персонажей?
Т.КЕОСАЯН: Я не знаю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Только не говори «Нос», пожалуйста!
Т.КЕОСАЯН: Нет, да… К сожалению, какие-то грустные у меня мысли по этому поводу, поэтому…
А.ВЕНЕДИКТОВ: А там веселых вообще героев маловато. (смеется) Маловато будет.
Т.КЕОСАЯН: Да. Ни одного, в общем, веселого нету. Т.е. они все веселые, но для себя.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да. Да.
Т.КЕОСАЯН: И для читателя. А вот в реальности…
А.ВЕНЕДИКТОВ: В реальности…
Т.КЕОСАЯН: Не думаю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В реальности совсем…
Т.КЕОСАЯН: Не думаю. Нет там таких, кажется.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Тигран Кеосаян. Давайте перейдем к нему самому, и у меня всегда, вот, к людям из династий один вопрос – поскольку я не из династии, поэтому у меня вопрос. Вот мой сын будет из династии, который Алексей Алексеевич Венедиктов…
Т.КЕОСАЯН: Да. Да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Понимаешь? Поэтому вопрос-то у меня, затык. Насколько давит тень отца историческая? Насколько тебя она заставляет двигаться, насколько тебя – неправильно – тебя не путают, но возлагают дополнительные надежды?
Т.КЕОСАЯН: Знаете, как…
А.ВЕНЕДИКТОВ: И в детстве, и сейчас…
Т.КЕОСАЯН: И в детстве…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы на «ты», давайте «знаете» не будем?
Т.КЕОСАЯН: Да. Хорошо. (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: Давайте «знаете» не будем.
Т.КЕОСАЯН: Хорошо, Леш, как скажешь.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
Т.КЕОСАЯН: Вопрос заключается только в одном. Я, если сформулировать это в одной фразе – потому что часто задавали вопрос этот – это…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: Фамилия… если так сказать. Фамилия и память, а эти, вот… особенно память, наверное, это и отличает людей от животных. Должна, по крайней мере, отличать. Она, как мне кажется и казалось, не позволяет становиться подонком… Вот, вот это. Ну, как бы, память.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это в ту сторону, это туда?
Т.КЕОСАЯН: Память, да. Сволочь, предатель, душить людей, ходить по трупам – вот что-то такое. А в таком, общепринятом понятии как «давит»…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: Помогает.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну вот сравниваешь… соревнуешься… А вот соревнуешься?
Т.КЕОСАЯН: Никогда. Т.е. в детстве, вероятно…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, нет, детство давно было.
Т.КЕОСАЯН: В детстве было, с течением лет становится понятно одно: что доказывать – это то же самое – доказывать, наверное, надо только самому себе. Вот, если ты, там, сам себе интересен, то есть маленькая надежда, что ты, может быть, еще интересен окружающим. Ну, если, конечно, у тебя все хорошо с психикой.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну хорошо, а мама чего говорит?
Т.КЕОСАЯН: Мама не говорит.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Про это?
Т.КЕОСАЯН: Про это, ну, как бы, не говорила, да и папа не очень говорил, царство ему небесное. Как бы… ну, это предполагалось. И у Давида, у брата моего старшего, и у меня, как бы, предполагалось, что это есть. Дедушку расстреляли в 37-м – он был из фамилии, как бы, и т.д., и т.п., аристократической…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
Т.КЕОСАЯН: И как бы, надо было, ну, поддерживать. Папа слишком тяжело ее завоевал – через ссылку, через… т.д. и т.п. Ну, как бы… уронить легко, а, вот, оставить на каком-то… нет, не давило.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну да. Не давило. А вот тут недавно мне Виталий Дымарский рассказал замечательную историю: он искал свое интервью с Собчаком, с Анатолием Собчаком.
Т.КЕОСАЯН: Ну да, да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Тем более, что когда Анатолий Александрович жил в Париже, Виталий был единственным российским журналистом, который тогда решался делать с ним интервью. И они были известны, эти интервью.
Т.КЕОСАЯН: Да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну да. И он набрал в «Яндексе» «Дымарский Собчак».
Т.КЕОСАЯН: (смеется) Да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И ударил по клавише. Значит, он одно интервью с Ксенией Собчак делал на «Эхе Москвы» - оно вылезло первым. В Интернете. Понимаешь, вот не Ксения Собчак – дочка Анатолия Александровича, а Анатолий Александрович…
Т.КЕОСАЯН: Папа.
А.ВЕНЕДИКТОВ: …папа Ксении Собчак.
Т.КЕОСАЯН: Очень хорошо.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, вот понимаешь, да?
Т.КЕОСАЯН: Ну, это важно…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я его перевернул, свой первый вопрос.
Т.КЕОСАЯН: Отлично понимаю. Вы знаете, как – это, наверное, вопрос воспитания. Мы все надеемся и мним, что у нас хорошее воспитание, а хорошее воспитание, на мой взгляд – это а) самоирония… ну, как минимум – это вообще должно отличать людей думающий, как… А если ты самоироничен, то отлично ты понимаешь, что есть понятие публичности, а если… А публичность завоевать очень просто, особенно в наше время в масс-медиа.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, кстати, у Ксюши самоиронии полно.
Т.КЕОСАЯН: Вот. И как ты к этому относишься.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну да.
Т.КЕОСАЯН: Как ты к… Ты не можешь отвечать за тех людей, которые тебя воспринимают как сына…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: …или папу как папу… «Это папа Тиграна» – знаете, там ведущий на…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Папа Тиграна – я сейчас ровно про это.
Т.КЕОСАЯН: Это даже смешно. Ну, это очень смешно. Ну для меня это вызывает просто… просто… ну, сначала широкую улыбку вызывало, сейчас уже такую, саркастическую.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А ты не понимаешь, вот если сейчас спросить у людей, кто снял, да… кто снял «Неуловимых», люди напрягутся. А кто ведет «Вечер с Тиграном» - Тигран Кеосаян.
Т.КЕОСАЯН: А очень тяжело не знать, кто ведет «Вечер с Тиграном Кеосаяном» (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: С Тиграном, с Тиграном, с Тиграном. Не надо. Не, не, не, не уползешь.
Т.КЕОСАЯН: Ну значит, я буду… Значит, буду напоминать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну вот, я ровно… А ты будешь напоминать, значит, это будет висеть над тобой, понимаешь?
Т.КЕОСАЯН: Это не будет висеть надо мной, просто мы должны… Понимаете, мне кажется, все проблемы нашей жизни идут оттого, что мы такие все Иваны, не помнящие родства.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я ровно про это хотел сказать.
Т.КЕОСАЯН: Понимаете? Мы так быстро… И мы воспитаны в советское… Вы же историк…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Опять на «Вы» называет…
Т.КЕОСАЯН: Ты, т.е. ты историк…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нас много историков!!!
Т.КЕОСАЯН: Да, да. Да, да, да. И ты прекрасно знаешь, как менялись истории – ну, в советское время – в угоду…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: В угоду каждого отдельно взятого генсека. Или… или необходимостей каких-то сиюминутных. И мы научились не помнить. Мы стали сравнивать – если сравнивать – с 13-м годом, там, по количеству вагонов. А до 13-го… мы не понимаем, почему мы живем так, а не иначе – лежит все в истории, и ответы там уже есть. Нам бы все помнить, и нам бы знать, откуда мы выросли. И ничего стыдного в этом нет. Если я напоминаю… Я хожу, там, со своей дочкой на кладбище, или я говорю, что был еще дед, и еще прадед был, и прапрадед был. Жалко, к своему стыду должен сказать, что я не всех знаю. Но с большим бы интересом узнал.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, вот, когда-то наблюдал этот замечательный конкурс – я не беру в ковычках – «Имя Россия»… Замечательный – в смысле, ну, проводится…
Т.КЕОСАЯН: Ну, он замечательный во всех отношениях, я Вам должен сказать. (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да. Да, да. Ну вот, давай посмотрим не на организацию конкурса – все, почему-то, пинают организацию – давай посмотрим на результат. Вот на результат. Вот, мы же знаем…
Т.КЕОСАЯН: А кто выиграл? Я в какой-то момент перестал наблюдать за этим конкурсом.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас я напряг…
Т.КЕОСАЯН: Александр Невский?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Кажется, да. Кажется, да. (смеется)
Т.КЕОСАЯН: Александр Невский.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, на самом деле, в Интернете, как мы знаем, выиграл Сталин…
Т.КЕОСАЯН: Сталин, да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А в общем, в результате, путем усиленного напряжения, выиграл Александр Невский. Вот, ты говоришь, люди, не помнящие родства: ушли в XIII век.
Т.КЕОСАЯН: Ушли в XIII век. Или их увели в XIII век – тут уж как… как угодно…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, или увели в XIII век.
Т.КЕОСАЯН: Вопрос…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Захотели – ушли.
Т.КЕОСАЯН: Вопрос заключается в том… Я считаю… мне кажется, это немецкий формат, насколько я помню.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Немецкий, английский…
Т.КЕОСАЯН: Или английский…
А.ВЕНЕДИКТОВ: …албанский – все делают.
Т.КЕОСАЯН: Я бы вот… Я бы вообще, на месте организаторов, это бы не организовывал бы – вот, между нами…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну… Опять к организации привязался.
Т.КЕОСАЯН: Особенно в нашей стране. Потому что, ну, если уж мы берем немецкий…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: Была эта же программа: там просто вычеркнули сразу, определили за скобки.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Некоторых знакомых нам товарищей?
Т.КЕОСАЯН: Да. Но для этого сначала надо покаяться.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: А наша страна-то этот путь еще и не проходила, и проходить, я так думаю, так опасаюсь, не собирается. Вот. За кровь-то надо все-таки каяться. Мы же говорим, с одной стороны, что мы христианская страна.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Подожди, ну что значит «покаяться»? Вот смотри, это очень интересная история: давай на секунды поверим, что в интернете было, там, голосование, ну, более-менее честное. Более-менее, да? Хотя, конечно, пришли, там, люди, которые сталинисты. Но кто мешал другим прийти? Пушкинистам кто мешал прийти?
Т.КЕОСАЯН: Вообще, странно…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Организованно.
Т.КЕОСАЯН: Обрати внимание, Леш: Интернет – это вообще продвинутая тема.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да. Да.
Т.КЕОСАЯН: Туда, в общем, больше… Это зона молодых – так назовем.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: И почему там выигрывал Сталин – вот это я понять не могу.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы сейчас поговорим про Интернет, я тебе объясню свое видение, и мы с тобой поспорим. Ну, предположим, там все было, там, тип-топ. Вот ты говоришь: как покаяться, когда, там, энное количество людей – я не помню сейчас последних опросов, но все равно Сталин где-то в первой тройке популярных людей. Кто должен каяться? Ну выйдет, там, Дмитрий Анатольевич, там, Владимир Владимирович… Там, Борис Николаевич выходил, там, выйдет, там, следующий президент – я не знаю, там, Сергей Семенович…
Т.КЕОСАЯН: Ну, к примеру.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Скажет: «Я каюсь». Там, Юрий Михайлович Лужков: «Я каюсь». Ну, покаялся. Но эти-то 25 процентов, 33 процента, которые проголосовали…
Т.КЕОСАЯН: Да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Что такое, страна покаялась?
Т.КЕОСАЯН: Леш, а ты серьезно считаешь, что, как бы… а при чем тут это? Ты как государство должен точно оформить свое отношение к тому, что было. Это было, и это было нехорошо. И это было, это было замечательно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну Бог с ним, с государством, а людей-то, народ другой где найдешь?
Т.КЕОСАЯН: Ну, ты живешь…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Часть народа.
Т.КЕОСАЯН: Как только ты начинаешь жить в новой атмосфере, атмосфера со временем вымывает все плохое. Ну, частично вымывает. Через десятилетия…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: Только не надо… Вот, знаете, это еще популизм гениальный. Программа «500 дней» - к примеру – да, вот это я вспоминаю, да, приснопамятную.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да.
Т.КЕОСАЯН: Или мы, там, за полтора года решим вопрос.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: Да ничего мы не решим. Вот почему надо обманывать людей и рассказывать о том, что сейчас щелчком – и все будем жить хорошо?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: Не будет никто жить хорошо – ни через 50, ни через 60 лет.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну слава Богу, успокоил.
Т.КЕОСАЯН: Помните историю с Моисеем? Помните, да?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да. Ну, это 40 лет все-таки.
Т.КЕОСАЯН: Мне кажется, там преуменьшили.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну тогда продолжительность жизни была другая. Продолжительность жизни…
Т.КЕОСАЯН: А продолжительность немножечко преуменьшили.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Медицина была другая, да, совершенно верно. Ну, тем не менее, вот, мне эта история, там, с покаянием – она уже длинная, растянутая во времени. Это вот совсем недавно – совсем недавно – президент Франции Саркози, будешь смеяться, вот буквально, там, полгода назад признал ответственность французского государства за содействие французских властей в депортации евреев, там, в 42 году… Причем Виши, того правительства.
Т.КЕОСАЯН: Да, да, да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Он впервые… Извини, прошло 65 лет!
Т.КЕОСАЯН: И ведь признал.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну вот, он признал, да. Там были, там церковь извиняется за… за колонизацию, там, чего-то там… За Иерусалим, за взятие Константинополя в 1214 году.
Т.КЕОСАЯН: Абсолютно верно. Церковь…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Извиняется римский папа.
Т.КЕОСАЯН: Абсолютно верно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не прошло и 800 лет, понимаешь?
Т.КЕОСАЯН: Ну так, наверное, это стоит того, что если они извиняются.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, наверное, стоит.
Т.КЕОСАЯН: Или они недалекие люди.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но люди, но люди… давай, это… Мне кажется, что надо разделить, вот, там, за все отвечает, там, Дмитрий Анатольевич, Владимир Владимирович, Борис Николаевич, там, Михаил Сергеевич и т.д., а мы, вот, как были – кто сталинисты, кто брежневисты, так и остались. От извинения, там, ВВ или Дмитрия Анатольевича ничего не изменится в человеке.
Т.КЕОСАЯН: В человеке… ну как это, это же не бывает щелчком, еще раз повторяю, Леш.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Правильно, не бывает.
Т.КЕОСАЯН: Не бывает. Значит, сначала я должен понимать: а) я живу в стране, которая помнит свои победы, но и помнит свои грехи. Я могу не соглашаться с этим, я могу брызгать слюной, кричать… Но это уже факт. Факт биографии моей страны. Мы такие сильные, что мы можем признать и то, и это. А не только говорить о хорошем, которое при таком, близком рассмотрении иногда оказывается не очень-то и хорошим.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Разнообразным.
Т.КЕОСАЯН: Да. Мягко говоря, разнообразным. С разной палитрой красок.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо мы с тобой в день рождения Берии разговариваем сегодня.
Т.КЕОСАЯН: Да. Ликует пионерия. (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, ликует пионерия, да, да, да. (смеется) Тигран Кеосаян у нас в гостях, и просто, двигая по этой теме: вот, скажи мне, пожалуйста, к вопросу о лицемерии. Значит, в твоей семье было известно про репрессии… Ты советский пионер.
Т.КЕОСАЯН: Ага.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И мы все советские пионеры.
Т.КЕОСАЯН: Не все.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не знаю, ты попал в комсомол? Или ты был уже…
Т.КЕОСАЯН: Попал. Не, не, как это…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Выглядишь ты неплохо.
Т.КЕОСАЯН: Серьезно?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Выглядишь ты, как будто не попал.
Т.КЕОСАЯН: Это я просто выше пояса такой. (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. И тем не менее. Вот, как дома… дома как говорилось? Как, вот, ты шел в школу, ты, там, чего-то там…
Т.КЕОСАЯН: Странная штука: я так думаю, что…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Как это давило, не давило?
Т.КЕОСАЯН: Ничего. Вот…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Снимал, как одежда? Скинул, пошел.
Т.КЕОСАЯН: Не, не, не. Ничего не было. Плюс, это… вот, папа, царствие ему небесное, Эдмонд Гарегинович Кеосаян, он был очень такой, влюбляющийся… он воспламеняющийся человек, поэтому… как ни парадоксально…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Удивительно: холодный викинг, нордический был…
Т.КЕОСАЯН: Абсолютно…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Потрясающе.
Т.КЕОСАЯН: Нет, это я объясню, почему.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Давай.
Т.КЕОСАЯН: В нашем доме не любили Хрущева – ну, если опираться на слова папы – и очень уважали Сталина.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так.
Т.КЕОСАЯН: Это парадокс. И с течением времени, когда началось… Вот почему я очень уважаю папу, кроме того, что мы, как бы, родственники ближайшие.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вроде бы, да. (смеется)
Т.КЕОСАЯН: Вроде бы. Но когда началась перестройка, вот, в 89-м году он снял картину о памяти, вот, о ссылке.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
Т.КЕОСАЯН: А после этого поднял руки и сказал: «Я не понимаю, о чем снимать, просто чтобы снимать, это… о чем снимать? Все, во что, как бы, я верил, все, что мне казалось правильным, оказалось…»
А.ВЕНЕДИКТОВ: Во что верил? Папа расстрелян.
Т.КЕОСАЯН: Вот, но…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Папа папы.
Т.КЕОСАЯН: Вот это странная штука. Он не был сталинистом, это не было…
А.ВЕНЕДИКТОВ: ???
Т.КЕОСАЯН: Нет, он все понимал, все это через прищур. Но как бы, если было на весах взвешивать то или иное, то, как бы: ну, здесь была власть, а здесь кукуруза. Почему это плохо, это хорошо – я тогда не задавал ни себе вопросов… Я помню, были стенограммы съездов, и то, что было вранье, было понятно – вот эти, XVII-й, победителей, и т.д., и т.п…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
Т.КЕОСАЯН: Я с детства это, как бы, тоже заглядывал туда. А папа собирал. И я так понимаю, что в нем жил, конечно же, как мне кажется, некий испуг – советский испуг. Грустно, но это так. Потому что слишком долго…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Папа был в ссылке?
Т.КЕОСАЯН: Конечно. Он вырос в ссылке.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Многие не знают.
Т.КЕОСАЯН: Да, да, он вырос в ссылке, в северном Казахстане. И потом его должны были забрать в 49-м, когда они вернулись, и они спрятались, и т.д., и т.п. Там долгая история. Мама инвалид – бабушка. И т.д., и т.п. Он нахлебался. Но я так думаю, что он… вот эта вечная жизнь под спудом «сын врага народа», невзирая ни на какие шестидесятнические оттепели, я думаю, это как-то отложилось. И в конце жизни был такой, как бы, ну, полная растерянность от того, что произошло.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Тут ведь… Понимаешь, в чем дело. Некоторые не помнят, по «Неуловимым мстителям» - я возвращаюсь просто, как картинка, да…
Т.КЕОСАЯН: Да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В общем, задание-то ставят чекисты. Помнишь, да?
Т.КЕОСАЯН: Конечно, там же задание…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Причем там же дело… если отрезать вот эти куски, то вообще будет вневременной фильм…
Т.КЕОСАЯН: Абсолютно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Такой, истерн, такой вот, весь. Есть там, вот, две идеологические вещи, да, там?
Т.КЕОСАЯН: И все.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Начало и конец.
Т.КЕОСАЯН: И конец. До свидания.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Чик, и все. Просто чик.
Т.КЕОСАЯН: Не, там… там, как бы, все было просто, и поэтому вот эта придумка папы по поводу солнца…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да.
Т.КЕОСАЯН: Это, он говорит: наконец-то, вот… Мама рассказывала: ночью вскочил, разбудил, сказал, «я понял, что надо: нужно солнце…» Уже кино было снято.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Когда это?
Т.КЕОСАЯН: Да. Нужно солнце, они входят – это сказка, взятки гладки. Они пришли откуда-то из легенды, и ушли…
А.ВЕНЕДИКТОВ: И ушли легенду. Да.
Т.КЕОСАЯН: …куда-то в легенду. И поэтому это кино и смотрится и сейчас, потому что там просто несправедливость и справедливость, с той или иной точки зрения.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, справедливость, несправедливость.
Т.КЕОСАЯН: Ни красной, ни зеленой, ни белой, ни сиреневой. Детей нельзя обижать. Не надо убивать папу ребенка на его глазах – к примеру.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: И все.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И все. Тигран Кеосаян у нас в эфире, и вот, мы уже приходим, собственно говоря, к тебе. Ты, там, прошел довольно успешно…
Т.КЕОСАЯН: Я, вообще-то с большим юмором…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Или средне успешно?
Т.КЕОСАЯН: …вот, по поводу названия программы и меня в контексте этого. (смеется) Честно говорю.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не, не, не. Это… Не, не, не… Есть программа одна на «Эхе Москвы», где мы можем позволить хорошие слова. Вот, одна.
Т.КЕОСАЯН: А все остальные…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот, «какой Вы молодец», да, а дальше все. Вот довольно успешно, успешно кинематографическую карьеру, и вот, значит, сейчас, если набрать «Тигран Кеосаян», опять же, да? – «телеведущий». Вот, на самом деле, это что? Это что изменяет в тебе? В тебе. Не с тобой, а в тебе?
Т.КЕОСАЯН: Честно: достаточно грустные изменения, потому что, и ты это прекрасно понимаешь, когда ты готовишься к программе и листаешь, и читаешь…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот нахлебались-то где!
Т.КЕОСАЯН: Да, да. …материалы, которые, как бы…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да.
Т.КЕОСАЯН: Ну, известно, ну, ты, как бы, может, к ним и не присматриваешься, ты начинаешь со все большей грустью и с каким-то пессимизмом смотреть на окружающий тебя мир. Раньше, как бы, это было проще.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ты смотрел с другой стороны…
Т.КЕОСАЯН: Ну, я смотрел…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Как спектакль?
Т.КЕОСАЯН: Да. Нет, ну не как спектакль
А.ВЕНЕДИКТОВ: Кино, спектакль.
Т.КЕОСАЯН: Да, ну как бы, это жизнь, а это я.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Т.КЕОСАЯН: И вот я в этой жизни должен сделать так. А когда ты видишь эти сухие цифры, там, по подготовке – по бездетным, по сиротам, по пенсионерам – у тебя начинает немножко это самое… И это каждый день, все-таки пять дней в неделю. И каждый раз ты разные темы. И ты разную информацию начинаешь впитывать. Конечно, выбрасывается что-то, автоматически, это предохранители бы сгорели бы. Но что-то остается. С другой стороны, это, как бы, замечательный вызов… Знаешь, зона мандража. Надо… на мой взгляд, если ты хочешь, пытаешься называться, там, творческим, не творческим, но человеком, который не хочет умирать, там, загибаться внутри себя…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю.
Т.КЕОСАЯН: Скукоживаться, ты должен искать те зоны, где есть огромный процент, большой процент того, что ты облажаешься, рухнешь.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.
Т.КЕОСАЯН: И тогда начинают работать какие-то внутренние силы…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это же вызов, это же вызов, да.
Т.КЕОСАЯН: Вызов. Абсолютно верно, это вызов. Вот, это еще и вызов.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И пошли эти зрители нафиг, правильно?
Т.КЕОСАЯН: Нет, не пошли эти зрители.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не получилось. Я думал, что ты сейчас на излете отбросишь!
Т.КЕОСАЯН: Нет, нет, а вот тут…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не получилось.
Т.КЕОСАЯН: А вот тут как раз, как я думаю – вот, есть три категории, там, ведущих. Ну, может… ты не просто, ты намного лучше это знаешь.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я тебя спрашиваю.
Т.КЕОСАЯН: Три категории. Когда сидит человек с гостем и кайфует от того, что «а вы помните, как там пиццикато во второй части, в анданте?»
А.ВЕНЕДИКТОВ: О, да!!
Т.КЕОСАЯН: И сидят… им наплевать, вообще, что там никто не понимает, вообще, что такое пиццикато!
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не, ну пиццикато, ну ты же знаешь, ну пиццикато – это… Не, подожди, подожди, мы про «Пицца-Хат» или про пиццикато, секундочку?
Т.КЕОСАЯН: (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: И это тоже.
Т.КЕОСАЯН: «Пицца-Хат» - было бы лучше.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Лучше, да, да, да.
Т.КЕОСАЯН: Второй: это какой он красивый, как… «Хорошо свет, камера хорошо?»
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
Т.КЕОСАЯН: Вот, «Нет, не берите меня отсюда…» Ему, в общем-то, и гость по барабану.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это очень ценные ведущие. Но их много. Но их много.
Т.КЕОСАЯН: Да. А третий – это когда я, в принципе, являюсь – ну, пытаюсь быть – не Тиграном Кеосаяном, хотя я остаюсь Тиграном…
А.ВЕНЕДИКТОВ: А Давидом Кеосаяном.
Т.КЕОСАЯН: Или, скажем… А частью… У меня много вопросов. Но эти вопросы перекликаются с вопросами от людей, которые сидят перед телевизорами. Я, по крайней мере, ну, пытаюсь это делать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А если люди хотят узнать про пиццикато?
Т.КЕОСАЯН: Про пиццикато? Ну, я думаю, есть маленький…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я даже такого слова не знаю – пицци… Я серьезно, да.
Т.КЕОСАЯН: А пиццикато – это на скрипке… Да знаешь ты, что ты!
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет, не, не, не.
Т.КЕОСАЯН: Ну тыньк-тыньк-тыньк-тыньк пальчиком.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Так, все… Все, прервемся на новости…
Т.КЕОСАЯН: (смеется)
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я должен осмыслить эту историю.